Господи и Владыко живота моего, дух праздности,
уныния, любоначалия и празднословия не дождь ми!
молитва преп. Ефрем Сирин

Опыты уныния
Усталость, доходящая порой до внутреннего выгорания, жизненные неудачи и разочарование, раздражение – все это может копиться годами в человеке. И, наконец, наступает момент, когда кажется, что уже нет больше сил барахтаться, cловно лягушка в кувшине с молоком, взбивающая лапками масло в попытке не утонуть. Как удержаться, чтобы не утонуть? Можно сходить к психологу, выпить антидепрессант (в виде таблетки или бодрящего напитка), но это паллиативное решение, обезболивание и никак не утешение. Груз прожитых лет ложится морщинами на лицо и иссушает душу. Устав от обид и разочарований, мы замыкаемся в себе и с годами больше ценим одиночество. Жизнь уединенная, однако, способствует большему унынию, по мнению свт. Тихона Задонского. Для человека, живущего за пределами своей родной земли, да еще и на острове, откуда трудно запросто выбраться, чтобы развеяться, уныние может стать тяжелой хронической проблемой. Впрочем, внешняя ситуация всегда пестрит набором кажущихся разными факторов, но в целом, в наше время тотальной индивидуализации и разобщенности одиночество стало почти нормой жизни, а уныние — ее спутником.
Иероним Босх «Уныние» Уныние сопутствовало человеку на его жизненном пути долгие века и нашло свое отражение в творчестве известных художников, поэтов и музыкантов. Это внутренняя боль,выговаривая которую вовне, художник или поэт таким образом психологически справлялся с ней. Иероним Босх в своей картине «Семь смертных грехов и последние четыре вещи», написанной в XVI веке, изображает уныние как бессилие и лень, лень жить и следовать по своему жизненному пути, развивать и приумножать свои таланты. Подушка — спутник унылого лентяя, которого посланник свыше – монахиня – зовет молиться. Как верно подмечено: уныние начинается с нерадения духовного. А вот перед нами уже более понятная

Эдгар Дега «Абсент» сцена, иллюстрация плодов уныния — глубокая печаль в глазах и бокал вина в утешение. На картине художника-импрессиониста Эдгара Дега изображена немолодая пара: женщина слегка вытянула ноги вперед, безвольно опустила плечи, ее спутник равнодушно сидит рядом. Они не вместе, между ними нет связи, хотя и сидят они рядом. Она явно пьяна, во всем ее облике сквозит безразличие к окружающему миру, в том числе к своему соседу по столику. В зеркале, расположенном позади, отражается свет утра, но наступающий день «героям» картины не нужен. Они не нужны ни друг другу, ни самим себе. Кажется, этот абсент — напиток в стакане — исказил настоящую жизнь, точнее изобразил её полное отсутствие в запечатленный на картине

момент времени (absent). Отблеск жизни виден лишь в отражении зеркала. Это очень глубокое проникновение в суть проблемы. Может быть, поэтому картина «Абсент» считается шедевром не за её эстетическое достоинство, а за глубину проникновения автора в суть вещей. А вот пример уныния на грани отчаяния — в стихотворении М.Ю. Лермонтова. Поэту было 24 года, когда душа его, уже устав, увяла «под знойным солнцем бытия».

Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью,
Ищу кругом души родной; Придет ли вестник избавленья
Открыть мне жизни назначение,
Цель упований и страстей,
Поведать — что мне Бог готовил,
Зачем так горько прекословил
Надеждам юности моей.

…..
И тьмой и холодом объята
Душа усталая моя;
Как ранний плод, лишенный сока,
Она увяла в бурях рока
Под знойным солнцем бытия.

«Подлинно, уныние есть тяжкое мучение душ, некоторая неизреченная мука и наказание, горшее всякого наказания и мучения…Оно подобно смертоносному червю, касаясь не только плоти, но и самой души, оно – моль, поедающая не только кости, но и разум, постоянный палач, не ребра рассекающий, но разрушающий даже еще и силу души, непрывная ночь…», — пишет свт. Иоанн Златоуст, описывая брань уныния. Вернемся к стихотворению: откуда у 24-летнего благополучного и талантливого человека боязнь будущего и тоска о прошлом? Возможно, от недоверия к Богу. И багаж прошлого уже начал копиться, вызывая у него тоску, вместо потребности в исповедании грехов, приносящем облегчение. Автор не видит и не признает собственной немощи, нет у него мольбы к Богу о помощи, нет надежды на милосердие Божие и прощение грехов. Какое удивительное безверие в XIX веке у человека, выросшего в христианском обществе!

Преп. Амвросий Оптинский писал: «Уныние значит ту же лень, только хуже. От уныния и телом ослабеешь, и духом. Не хочется ни работать, ни молиться; в церковь ходишь с небрежением; и весь человек ослабевает». Преп. Иоанн Лествичник уныние называл «расслаблением души и изнеможением ума» , которое приводит к ропоту на Бога, «будто Он не милосерден и не человеколюбив», точно как молодой поэт, упрекающий Бога в неудовлетворении своих надежд. Бог нам ничего не должен, более того Он, видимо, промыслительно не исполнил неразумных надежд незрелого духом юноши.

Душа любого человека увядает от того, что не смиряется с волей Божией о себе, отказывается терпеть боль разочарований и, опираясь на Бога, двигаться дальше по жизни и искать новых благодатных соков для своего оживления. Лермонтов описывает безблагодатное, безмолитвенное состояние – «тьмы и холода». У него наступила «непрерывная ночь», по св. Иоанну Златоусту. «Пусть не смущает тебя ничего из того, что происходит. Перестань звать на помощь то того, то другого, и гнаться за тенями (а такова человеческая помощь), но призывай непрестанно Иисуса, Которому ты служишь, чтобы Он только благоволил — и все бедствия прекратятся в один миг», — пишет свт. Иоанн Златоуст к диакониссе Олимпиаде. Эта переписка состоялась в IV веке н.э., но духовные терзания тогда были очевидно такими же, как и сейчас – набор трудностей сохраняется, как неизменна и сама Вечность.

Человек нашего мира — это, как правило, человек душевный. Он поднимает глаза к небу, чтобы справиться о погоде, но сердца своего Горе не возводит. Душа пребывает в постоянном движении, смятении, она не мирна. Говоря словами другого поэта, человек влачит свою жизнь в пустыне жизни, «духовной жаждою томим». Не удовлетворившись на материальном-физиологическом уровне (уровне телесных желаний и потребностей), мятущаяся душа ищет душевной радости или, как минимум, покоя в меняющемся мире.

Покой (мир) требует укоренения души в духе, Св. Духе. А это требует выхода за пределы исключительно душевной жизни, на путь святости и духовного совершенства. На этом пути главное христианское действие – это не просто очищение себя от греха и страстей, но принятие своего креста, то есть принесение себя очищенного Богу в жертву. Рядом со Крестом Господним стоял крест благоразумного разбойника, через страдание очистившегося от своих грехов и первым из людей вошедшего в рай. Изменение происходит в человеке, лишь сораспявшемся Христу. «Я сораспялся Христу, — говорит ап. Павел, — и уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу по плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившего меня и предавшего Себя за меня» (Гал. 2;19-20). Сораспятие – это начало жизни будущего века, когда «будет Бог всяческая во всех» (1 Кор.15;28), то есть когда прекратится тление, и будет полностью искоренен грех. Бог будет обитать во всех людях, в каждом отдельном верующем и действовать через него. Это, конечно, высоты духа, которые под силу только святым, но в то же время это перспектива для всех христиан, стремящихся к совершенству.

Скорбь и уныние – это своего рода свидетельство живости духа в человеке. Встав на путь духовного труда, невозможно не испытывать уныния и не скорбеть время от времени. Выходит, что уныние – это своего рода фатальная болезнь, тоска по не совершающемуся жизненному пути к святости, далеко не всегда осознанная страждущим. Взять на себя свой крест – это значит, в том числе, смириться с фактом своей духовной болезни и научиться жить, точнее переживать острые приступы без больших потерь в бытийственном плане для себя и окружающих. Это ни в коем случае не призыв отдаваться унынию. Важно знать свой диагноз – обезбоженное состояние, и преодолевать его через возвращение к первоначальному замыслу Творца о себе как человеке, призванном идти к Нему всю свою жизнь. Господь сказал: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает» (Мф.12; 30).

В Священном Писании тема уныния возникает в начале Книги Бытия: «Умножая, — говорится в ней, — умножу скорбь твою… в печалях будешь рождать детей» (Быт.3;16). Ни работа, ни труд, но уныние и стенание оказываются наказанием согрешившему человеку в первую очередь. «Дам им «трепещущее сердце, истаевание очей и изнывание души» («сердце печальное, и оскудевающие очеса, и истаявающую душу») (Втор.28;65). Не эти ли симптомы так точно выведены М. Ю. Лермонтовым в его стихотворении и изображены на картинах выше?

Человек активно созидает материальный мир вокруг себя, он деятелен и суетлив. Сердце человека там, где его сокровище (Мф.16;21), а оно, как правило, не может подняться выше земных забот. Вот и приходится ему влачить свою жизнь «в пустыне мрачной», будучи «духовной жаждою томимым». Получается, что томление — это даже и неплохо, поскольку это признак определенной живости духовной, результат несогласия жить вне духовных смыслов.

Итак, если уныние — это духовная проблема (а не исключительно психическая), то подходить к ее лечению нужно в перспективе Вечности, выводя собственную жизнь на духовный уровень бытия. Приходится переходить от прекраснодушных бесед к делу на новой ниве, мало известной: согласиться с тем, что наши желания могут не исполниться и принять это как благо, ловить движения собственной души и дисциплинировать их, увидеть собственную неспособность к этому и молиться о помощи Божией, терпеть жизненную духоту и надеяться на Бога, что Он поможет пережить очередные жизненные судороги.

Но современному человеку трудно признаться, что он не управляет ситуацией. И это первый повод для уныния – от осознания тщетности своих усилий. Если уныние дается нам свыше, то, наверное, надо признать, что это дается нам Богом во благо и претерпевать его надо научиться благодушно. Как настойку полыни вынужден пить человек, страдающий желчным расстройством. Преп. Амвросий Оптинский писал о том, что и уныние, и душевная тоска неизбежны так же, как неизбежны осень и зима: «Ты жалуешься на мрак душевный. На это отвечаю тебе словами преп. Макария Египетского, который говорит, что тело человеческое создано из земли, и для земли, чтобы она произращала плоды, потребны не одна весна и лето, а также осень и зима и еще не всегда ясная погода, а потребен и дождь попеременно. Если бы всегда была жаркая погода, тогда бы всё погорело; если бы всегда был дождь, тогда бы всё попрело. Также потребны не только сильные ветры, но по временам и самые бури, чтобы проносили гнилые и заразительные застои воздуха в гнилых местах».

«Многими скорбями подобает нам внити в Царствие Небесное» (Деян.14; 22). Уныние, говорят святые отцы, всегда есть состояние духа не естественное, есть болезнь, которая при усилении своем может причинить смерть духа отчаянием, и тела — разрушением. Источников уныния много. Это может быть и следствие внешних обстоятельств или поступков людей — человек, словно путник, застигнутый туманом врасплох, бредет наощупь, не знает что делать, теряет бодрость и уверенность. Нельзя забывать про нашу падшую человеческую природу — она тоже может быть источником уныния. «Падшая природа нам досталась от праотца Адама, и наклонность ко греху в каждом из нас является неотменяемым исходным пунктом любого нашего движения. Пока мы действуем по самолюбию, наполнены духом мира сего, увлекаемся страстями, наша природа в нас весела и жива». Но перемена жизни, сообразно христианскому вектору, открывает внутреннюю пустоту и обнаруживает наше собственное духовное бессилие. Пока пустота не будет заполнена новым духом — «целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви» — дух уныния будет в большей или меньшей степени терзать душу. Если же предаться печали, то и до отчаяния будет недалеко.

В Евангелии от Луки сказано, что должно «всегда молиться и не унывать» (Лк.18;1). «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите», — говорит ап. Павел в своем послании к жителям Фессалоник (1 Фес.5;16-18). «Молитва всегда первое и последнее против него [уныния] средство» , потому что в ней человек становится лицом к Лицу с Богом, вступает с ним в диалог. Если смотреть на солнце, то невозможно не согреться. К молящему приходит Утешитель, жизненная опора, постоянная и неизменяемая, хотя и не осязаемая телесно, которая помогает не пасть духом, «ибо видимое временно» (2 Кор.4;18). «Зачем бояться временного, протекающего подобно речным потокам?» — вопрошает свт. Иоанн Златоуст в одном из своих писем к диакониссе Олимпиаде. Призывать, в том числе в унынии, надо только Христа на помощь, но не искать утешения где-то еще. «Если же ты призывала, а бедствие не устранено, то таков у Бога обычай: не сначала удаляет бедствия, но когда они достигнут наибольшей высоты,… тогда производит неожиданные перемены.»

Приближается время Великого Поста – время тишины, чтения Великого покаянного канона св. Андрея Критского и обстоятельных исповедей. Дай Бог каждому из нас извлечь уроки из своих опытов уныния и воспрять духом в покаянной молитве преп. Ефрема Сирина, также искренне и глубоко, как это произошло с поэтом, сказавшим:

Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешения,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

А.С. Пушкин

^[1] Свт. Тихон Задонский. «Посох духовный», с. 522.

[1] Свт. Иоанн Златоуст. Письма к разным лицам.

^[1] Преп. Амвросий Оптинский, Собрание писем к монашествующим.

^[1] Преп. Иоанн Лествичник, игумен горы Синайской. «Лествица».

^[1] Свт. Иоанн Златоуст. Письма к разным лицам.

[1] А.С. Пушкин. Стихотворение «Пророк».

^[1] Свт. Феофан Затворник. «Три слова о несении креста».

^[1] Арх. Иннокентий Херсонский и Таврический. «Поучения на Св. Четыредесятницу», на молитву св. Ефремя Сирина.

^[1] преп. Амвросий Оптинский. Собрание писем к монашествующим.

^[1] Арх. Иннокентий Херсонский и Таврический. «Поучения на Св. Четыредесятницу», на молитву св. Ефремя Сирина.

^[1] Великопостная молитва преп. Ефрема Сирина.

^[1] Арх. Иннокентий, там же.

^[1] Свт. Иоанн Златоуст. Письма к разным лицам.